Он думал сейчас только об одном: донести воду. Не разлить ни капли.
Иначе весь труд пропал даром.
Вдруг совершенно неожиданно для него сверху донеслись крики. Он
остановился и явственно услышал свою фамилию.
— Что там стряслось? — недоуменно пробормотал он.
Откуда Митя мог знать, что Петр, возвратившись в лагерь, разбудил
начальника похода и поднял весь этот переполох. Петру, как он утверждал,
показалось, будто он слышал грохот обвала как раз над тем местом, где они с Митей расстались.
Весь лагерь поднялся на ноги. Наскоро одевшись, альпинисты стали
цепочкой у края обрыва и громко скандировали Митину фамилию.
Он несколько раз ответил. Но, видно, его не слышали. Когда вышел
наверх, было уже четыре часа утра. Звезды
померкли, стало светлее.
Ребята окружили его. Тут же был и начальник похода. Отдав кому-то
ведра, Митя встретился с ним взглядом.
— Запомни, дорогой товарищ, — строго сказал начальник, — в одиночку
в горах ходит лишь тот, кому не дорога жизнь. Но если вы не подумали о себе, то
нужно было думать о других. Всех взбудоражили. Безобразие, молодой человек!
— Так я же дежурный, — нерешительно возразил Митя. — Нужно было завтрак
готовить, а воды нет. Вот я и пошел. Нельзя же без горячего: до Терскола почти день
пути.
Глаза начальника слегка потеплели.
— Ладно. Но имейте в виду, чтобы больше это не повторилось.
Митя растерянно кивнул и отправился готовить завтрак. Было
обидно. Разве он для себя старался, карабкаясь с ведрами по обломкам скал?
Вдруг из ближайшей палатки до него донеслись голоса:
— Дорогой Николай Николаевич (это рокочущий бас начальника),
парень смелый, — я же не спорю. Но оправдан ли риск? Конечно, нет, и вы сами это
понимаете. Только начинающий альпинист мог так поступить. Вокруг полно
снега и льда, а он, рискуя сломать себе шею, лезет в темноте в пропасть.
Взял бы и натопил воды, сколько душе угодно. Словом, от воды за водой пошел.
|
|